Увиты ноги путами...

Увиты ноги путами,

Насквозь прошиты силами,

Глаза её окутаны

Ресниц густыми вилами.

Рачительно ухожены,

Завиты туго волосы,

На плечи руки сложены,

Как шёлковые полосы.

Спиной на грязном облаке,

И груди незаметные…

В её неверном облике –

Сокровища несметные.

Измучена и предана

Дощатой тьме красавица,

И никому не ведомо,

Чем держится и славится.

Где ниша сердца сшитого?

Где тут души хоромы-то?

Молчит овал разлитого

За занавесом омута.

Отпета и отчитана

Без псевдонима-имени,

«Держи!» – не закричит она,

Ни шёпотом «Пусти меня».

Стоящая, бегущая,

Над сценою летящая…

Но балерина пущая –

Бестрепетно лежащая.

27 мая 2014 г.

Москвой дышу...

Москвой дышу я или не Москвой?

А может, только улицей Московской,

Большой и неопрятной, как Лебовский

Во мгле родной, свердловской, воровской…

Увы, в столице нету буквы «рцы»,

Влюблённой, хлебной, пресной и раскосой…

А здесь, в Свердловске, квасят огурцы

До становленья зелени – белёсой,

Как мамин лифчик, выцветший в огне

Короткого в июле солнцепёка,

Как сталевара серая опока

И пыльный клейстер в мартовском окне.

Москвой дышу ль в моём туманном сне?

А может, и Москвой – в отверстой дали,

В рубиново-лазурной вышине,

Где тают наши местные детали

И всё уходит в ясный оборот,

Над водами раскидывая вёсла,

Когда гроза над площадью встаёт,

Востря свои желобчатые тёсла,

Как крылья – реактивный самолёт.

23 мая 2014 г.

БРАТЬЯ

Перед сном мы говорим

И читаем понемногу

Сказки страшных братьев Гримм,

Ровно долгую дорогу

Строчек буквами торим.

Ну и что, что младше на год?

Лишь до «Дэ»* Вильгельм доплыл…

Ядовитых разве ягод

На ночь с чаем заварил?

Но и Якоб тоже вскоре

Залетел над словарём.

Всюду шёпот: «Горе! Горе!

Где теперь они вдвоём?»

От Ханау до Берлина

Загорелся и потух:

Сбила Якоба кручина

Якобы над словом frucht**.

По какой тропе в итоге

Вдаль уходят братья Гримм?

Может, пешим ходом в Рим?

Все же в Рим ведут дороги,

И глаза глядят, и ноги

Путь указывают им…

Или в Иерусалим?..

23 мая 2014 г.

____________

* Вильгельм Гримм умер, завершив работу над литерой «D» Словаря немецкого языка.

** Якоб Гримм продолжил работу над Словарем немецкого языка и умер, остановившись на слове «frucht» (фрукт).

И снова стрижи...

И снова стрижи,

И не время ещё умирать,

И мирная жизнь

Открывает наутро тетрадь

И синим по белому

Чертит нули, как рули,

По снегу ведущие вдаль

Короля корабли,

По инею туч грозовых

Корабли короля –

Туда, где чужая

Горит самоцветом земля,

Где в белых корзинах

Приносят на берег цветы,

От Бога невинность

Не прячет своей наготы;

Ведущие сердце

В далёкий неведомый край,

Где будит спасением

Душу несчастную рай

И звери идут к человеку

Весёлой гурьбой,

И запросто в реку

И море заходит любой,

Поскольку там держит,

Как нянино лоно, вода,

Никто не подвержен

Бессмысленной силе вреда,

И вот оказалось,

Что в прошлом не умер никто,

Грядущее сталось –

Не то что мука в решето,

Вселенная – сваха,

Свивает, что тьма развела,

Слетела рубаха –

И ринулись в небо крыла.

16 мая 2014 г.

Парашют не раскрылся...

Парашют не раскрылся.

Наверное, стропы в мешке

Впопыхах против правил

Вчера уложили небрежно.

Потянул за кольцо –

И осталось кольцо на руке,

И обратный отсчёт

Застучал по виску безмятежно.

Парашют не раскрылся.

Такое понять нелегко.

Потому что, во-первых,

Успеть не любому под силу.

Во-вторых – облака,

И в-четвёртых, совсем далеко

Золотую созвездий

Копают архангелы жилу…

А архангелы – что им? –

На этот тугой парашют,

Не раскрывшийся, впрочем,

Как сказано сразу и выше,

В идеальном, не слюнном

Значении слова плюют,

Ибо музыку сфер

От момента творения слышат.

Ибо знают и знающим

Вера уже не нужна.

И надежда – зачем,

Если нету ни крови, ни плоти?

Разве только любовь,

Бесконечно, бессмертно нежна,

Точно копоти змейка

На сбитом твоём самолёте.

10 мая 2014 г.