ЖАНВЬЕ

Полумесяц – как ногтя следок

На туманной потёртой странице.

И плывя, раскисает, двоится

В дневнике занебесном листок.

Хоть дыханием чуждым полны

Тёмных утренних улиц проталки,

В них из окон кидаются сны,

То – синицы, то – камни и палки.

И – шипастая нынче – зима

О себе утверждает такое,

Что пугается света сама,

Заслоняясь узорной рукою.

Ничего не поделаешь, друг,

Нам и в лютый мороз – подниматься

И в тазу ледяной умываться,

Подгоняючи заспанных слуг.

Гувернантка свой морген и гут

Выставляет в открытые двери,

И по санному следу бегут

Непокорные времени звери.

День, как белая булка, почат,

И слова, отрываясь от следа,

От зубов с языком до обеда

В невесомом сверкании мчат.

30 января 2014 г.

ДАРЫ

Хорошо, что есть огонь.

Имбирём и чесноком

Пахнет плотника ладонь,

Он тебе едва знаком…

Или мнится, что едва…

Улыбнись и покрасней.

Нежен месяц Рождества,

А закат ещё нежней.

Поредел тяжёлый свод,

На ветру трепещет мгла,

От звезды пронзает лёд

Путеводная игла.

На младенца у плеча

Пастухи в ночи глядят,

Звери добрые, мыча,

Колыбельную творят.

И волшебники пришли

Из иных сюда миров.

Их дары – ни грана тли –

Убери под свой покров.

В нищете и той беде,

Что иных сорвёт за край,

В потаённой середе,

Сохрани, не потеряй.

Свёрнут парус корабля,

Истончён, как летний пух…

Даром – небо и земля,

Даром – зрение и слух.

28 января 2014 г.

Илл.: Леонардо Да Винчи. Поклонение волхвов

ПЯТНО

Я верю и твержу всечасно без запинки:

– Всё лучшее во мне Спаситель сохранит,

Все худшее в огне спасительном сгорит –

По ржавому на слом не надобны поминки.

Я верю и твержу, но где-то в глубине,

В колодце слёз, на дне порывистого вдоха

Живёт себе и ждёт, ни хорошо, ни плохо,

Избытое в ночи, забытое во дне.

Темна блаженства тень и жжёт неугасимо,

И этим я похож и не похож на всех,

В основе моего лежит бессмертный грех,

Родимое пятно, вестимо и сладимо.

Надеяться смешно, что эту темень скрыв,

Приду на Страшный Суд не татем и не вором

И, отпущен, взлечу, довольный приговором…

Но и пятна того не выжечь, не убив.

И всё, что я могу – уверенно твердить:

– Права одна Любовь, мой Бог – не недотрога,

Мы все и всяк из нас – единственны у Бога.

И тьму умеет Свет, рассеяв, освятить.

25 января 2014 г.

Илл.: с картины Мигеля Анхело Мойя

ПРО ЕЖЕЙ И УЖЕЙ

Ежей история свежа,

Как джем на кончике ножа…

Ан в водах рек, озёр и луж

Лишь кажется моложе уж.

Не то что нежные ужи,

Ежи – как вострые ножи!

И чем уж гаже ёж ужей,

Ежи не знают падежей,

Ведь гибель одного ежа

Еще не значит падежа.

И что ни приложи к ежу,

Не полагается ужу.

Ужасно встретиться с ежом,

На иглы севши неглижом!

Но я устал твердить уже:

Напрасно гада зреть в уже,

Зане, хоть мерзок уж на вид –

В душе совсем не ядовит.

И всё ж ужи внушают страх

Души не чающим в ежах.

И ты, хоть в языке не дюж,

Ещё когда-нибудь поймёшь:

Пускай не ёж ты и не уж…

А впрочем, может быть, и ёж.

22 января 2014 г.

НА ОСТРИЕ

Думаю, в расчетное количество ангелов вмешается еще один фактор…

(Из сетевой дискуссии)

В наше-то время и школьники знали:

Ангелы водятся на острие…

Если рубаху иглой зашивали,

Если звезду увидал в колее

Или влюбился в кривую-косую,

Чудо какую – и до сих-то пор

Грифелем профиля не нарисую,

Без толку мелом измажу забор…

Ангелы жили и ангелы пели,

Скажем, на книжного срезе листа

И в разрывающей сердце капели –

Перед апрелем считая до ста.

Ангелы около не пролетали,

Не закрывали всевидящих глаз,

Претерпевали и ждали, и ждали

На остановке автобусной нас.

20 января 2014 г.

КРЕЩЕНИЕ

Из-за аномально теплой погоды плоды на деревьях не успели замерзнуть и забродили. Свиристели склевывают их и пьянеют – теряют ориентацию, не могут лететь по прямой, врезаются в машины, падают и бьются в окна.

                                                                                  (Лента новостей)

Свиристели пьянеют от ягод, в тепле забродивших,

И врезаются в окна, не мощны лететь по прямой,

Кровью залиты стёкла и взоры ещё не родивших

Запоздалой, туманной, неправильной этой зимой.

И родившие тоже с улыбкою тихо оплачут,

От младенцев своих не подъемля светящихся лиц,

Стаю розово-серых, что, падая, что-нибудь значат,

Неожиданно ломких, замедленных брагою птиц.

Кто-то кличет: «Подъём!»

                      Кто-то шепчет украдкой: «Упадок».

Небывало черна с пробужденьем январская рань.

От погодной резины тем паче боярышник сладок,

И крещаемых святки по снегу ведут в иордань.

20 января 2014 г.

Илл.: Лукас Кранах Старший. Мертвые свиристели.

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ ХУДОЖНИКА

У художника – месяц медовый,

Хануман* на окраине Энска.

Не волшебный, глубинный, кондовый,

Обстановка вполне деревенска.

Кружева на утопленных в сыре

Белоокнах, забитых морозом…

Ничего-то не знал он о мире,

Вот таком, пресновато-тверёзом,

Где на лавке стоит маслобойка

И смородиной пахнет из печки,

И жена соблазнительно бойко

Тянет белые нити с овечки.

Где легко миловаться на сене,

Хоть и колко, и холодно – жарко,

А в сенях на застывшем полене

Вырисована райская арка.

И, конечное, в сумраке банном

Для углём гениальна эскиза

Прижимается в теле обманном:

– Маша, ты? – Я не Маша, а Лиза.

___________

* Здесь можно обнаружить три значения враз: 1) искаженную транскрипцию английского honeymoon; 2) имя чтимого в индуизме обезьяноподобного божества и 3) существительное, образованное от имени сводницы Ханумы, персонажа одноименной пьесы Авксентия Цагарели.

8 января 2014 г.

Илл.: Александр Дейнека. Обнаженная

ТАТУИРОВАННОЙ

На плече твоём птицы, как в неба высоком углу,

Разгоняют пространство и время ударами перьев.

Под стопами твоими в садовую почву золу

Вносят нежные руки усталых моих подмастерьев.

На бедре твоём правом бесстыдно распущен пион –

Тёмно-розовым, пьяным, вчерашним неряшливым цветом;

Изнывает в осаде и сдаться готов бастион,

Нитяной, платяной, несказанный, куда там и где там.

На лице твоём омут зелёных решительных глаз,

Рта обрыв, западня, обведённая бледной помадой...

И к лицу твоему я лицом припадаю сейчас,

Прилагательный, злой, притворившись вечерней цикадой.

И в лице твоём смерть (вы хотели любовь?) нахожу,

Отдалённую, правда, во мрак накатившим прибоем,

И целую взасос, и полвека за нею слежу:

Не проспать бы! И вот – не вспугнуть бы отчаянным воем!

4 января 2014 г.